Ekaterina Lugovkina

Я так рвалась к морю, а оказалось - к маме.

Как я стараюсь для своего терапевта

- не обсуждаю темы повторно
- быстро осознаю свои чувства
- соглашаюсь с его интервенциями
- показываю, что помню о чем мы говорили на прошлой сессии
- иногда туплю, зная, что тупик - это место рождения нового
- замечаю признаки усталости терапевта и придерживаю аффективные темы
- замечаю, когда у терапевта нет сил на работу на границе контакта и остаюсь в феноменологии
- употребляю слова из вокабуляра терапевта
- отмечаю красоту его метафор
- никогда не опаздываю
- никогда не пропускаю встреч без предупреждения
- всегда вежлива
- смеюсь над его шутками
- сохраняю конфиденциальность, чтобы не раскрыть личность своего терапевта
- делаю все, чтобы терапевт не догадался о том, как я стараюсь и думал, что это он такой хороший терапевт и мы всегда идём в прогресс

Из всего вышеперечисленного и особенно из-за последнего пункта ни у меня ни у моего
терапевта нет шанса пройти этот невроз, пока каждый пункт не будет обнаружен, назван и прожит обоими.

И вот после осознания того, _как_ я стараюсь для своего терапевта, можно спросить себя _зачем_ я это делаю, и получится прекрасный список, скорее всего разных чувств, думаю, в первую очередь страхов.

Есть что-то не позволяющее мне выйти на уровень той самореализации, которую я хочу. Что-то, куда я проваливаюсь, когда думаю о ведении групп или о создании своего курса или о написании очередного поста, я уже не говорю о целой книге.

В терапии я даже не могу заикнуться о том, чтобы смотреть туда, почему-то я не формулирую запрос так, чтобы остаться в точке сопротивления, а если и формулирую, то иду за интерпретациями терапевта, а не за тем, что ощущаю в теле, как сильный блок.

Я решила сама поконцентрироваться на том, что я ещё не могу распознать, просто точке, куда проваливаются все мои инициативы.

Как часто я делаю медитации, в просоночном состоянии, когда расслаблена, я просто позволяю себе заглянуть в то место, куда все проваливается. Точно также как в управляемом сновидении смотрю туда, откуда отворачиваются все персонажи сна, в место, противоположное центру событий.

И там я обнаруживаю пепелище, образ обугленного поселения и части леса, ни одной живой души, ни человека, ни животного, ни птицы. Только-только забрезжил рассвет, и прохладный туман стелется между чёрным брёвнами. Очень тихо. Тревожно и одновременно уже спокойно, все похоже давно закончилось, и роса пропитала пепел.

Из тревожной своей части я подумала: как-то надо расчистить это все, дать новым растениям пробиться здесь. И мне пришёл образ огромного корня, который лезет сквозь пепелище, как суперкомпенсация травмы.

Поэтому я обратилась к спокойной части себя и решила прогуляться и обжиться на пепелище, не торопиться трансформировать то, что и так пережило сильнейшую трансформацию.

Решила дать время влажному пеплу смешаться с землей и превратиться в перегной, дать время прилететь воронама и откаркать свои поминальные песни, дать время солнцу и ветру доразрушать оставшиеся постройки, дать время образоваться пустоте там, где что-то когда-то было.

Сделать что ли себе фотографию в кресле, чтобы взгляд был внутрь и вдаль, рука такая уютно изогнутая у щеки, свет такой тёплый, укутывающий. Все на снимке говорит: я психолог, я слушаю, можно!

Или разогнать соцсети текстами, научившись, конечно, предварительно писать как заправский копирайтер, чтобы било сразу в душу и в кошелёк.

Или создать свою авторскую школу, с гайдами, опросниками, вебинарами и прямыми эфирами по субботам во время завтраков, пить кофе и горишь томным голосом важное.

Но нет, я видимо не хочу больших денег, которые будут доходить ко ко мне пассивно через самопродажи. Видимо, я хочу самовыражаться, а не зарабатывать, поэтому в рабочем инстаграме в основном цитаты из прочитанного, а в личном - цветы заполонили и сториз и посты, а уж когда купила макро-стёклышко для айфончика, так и подавно.

Когда я устала, я сразу сомневаюсь в себе, своей профессии, своих жизненных выборах. Мой регресс всегда ведёт меня в точку, где я распадаюсь на кусочки и не могу существовать такая, какая есть.

Однажды терапевт предложила мне не сопротивляться этому распаду и в управляемом видении распасться до самого конца и увидеть, что из этого выйдет.

Разрушиться до конца не получилось. Когда отвалились конечности, мышцы, внутренние органы и кости, осталось сердце, пульсирующее горячее и сияющее. Оно одно осталось целым.

Потом мы искали с терапевтом смыслы, которые я придаю этим образам. Смыслов было много: и про базовые потребности, и про деятельность, которая даёт доступ к образу сияющего сердца, и про утраченную самость.

А сильнее смыслов оказалось ощущение, которое я поймала в видении - теплоты внутри меня. Простое незатейливое, но дающее опору в тех состояниях, когда я разваливаюсь на части. Я существую, не смотря ни на что, тепло, которое так нужно мне в моменты усталости - у меня внутри.

Бонусы депрессии, если быть к ней внимательным:
- это период паузы, который давно пора было себе устроить
- встреча со своей усталостью и реальным уровнем сил
- заканчивается то, на что сил уже и правда не хватает: избыточное общение, нереальный образ себя, игнорирование базовых физических потребностей в питании, уходе и движении
- становится понятно, какие потребности я блокирую
- выход на аутентичный ритм существования, тревожная гонка приостанавливается,
- снижается значимость ярких эмоций, становятся заметными и важными полутона.

Если и проживать депрессию, то выжимать из неё весь лимонад. Депрессивный флёр текущей гипотензивной терапии не такой тяжелый и беспросветный, как у прошлогодней. Не клонит бесконечно в сон, не затуманен мозг. Просто очень-очень грустно, быстро началась ангедония, не просто ничего не хочется, а даже не хочется чего-либо хотеть. Приходится себя заставлять делать то последнее, что держало на плаву до начала приема таблеток: практики созерцания и фотография.
Скорее всего и до лечения у меня был депрессивный фон, но, кстати, ни один из врачей не спрашивал про состояние моей нервной системы, в основном про почки, печень и аллергии. И с таблетками первой же побочкой вылезла депрессия.
Какой это фон?
- Уже какое-то время у меня нет интереса к готовке,
- нет целей и мечтаний,
- сильно уменьшился круг общения,
- перестала гулять с ребёнком на площадках (не выносимо общение с другими мамами и расспросы про моего ребёнка),
- плачу при расслаблении и на массаже,
- чтобы качественно уснуть, а не забыться, приходилось слушать медитации на сканирование тела, по утрам тоже их включала, потому что часто просыпалась сжатая, как пружина,
- периодические приступы переедания или ограничений в еде, и снова по кругу,
- отказ себе в физической активности, даже если хочу позаниматься, ибо «зачем, все тлен, все равно скоро умрешь»
- давно не читаю что-то новое, только продолжаю когда-то начатую профлитературу на работе
- завидую своим коллегам и клиентам, которым лучшеет на антидепрессантах
- а самым главным в этом депрессивном фоне мне кажется - нарастающая изоляция и чувство одиночества, которое уже даже не выражается в тоске или рыдании, это просто серый туман, заполнивший то место, где раньше была радость и удивление.
- на физическом уровне - это слабые мышцы, которые не дают ощущения опоры на себя и мир, особенно грудные и мышцы кора. Ощущения сдавленности в области глаз, висков, горла, солнечного сплетения и низа живота.
По логике должны слабеть руки и ноги, но я все ещё много хожу, ношу мелкого на руках и иногда делаю массаж - от этого хотя бы в конечностях сохраняется сила. Может именно сюда переместилось мое желание цепляться за жизнь.

Приходится отказаться от кофе. И вижу я, что расходимся мы надолго и, скорее всего, навсегда. Сейчас встречи возможны максимум один раз в неделю, но это чтобы отвыкнуть, осознать ненеобходимость, найти замену, ощутить, что жить в разлуке на самом деле легче.
Вино ожидает своей участи.
Табак иногда врывается, как неугомонный старый любовник.
Вдруг заметила, что заторопилась стареть. Увлеклась перебором воспоминаний, подведением итогов, подбором гипотензивной терапии. Думаю о завещании и желании оставить что-то детям. В моем случае, наверное, нематериальное, может блокнот бесполезных советов. Из вещественного дочери могут перейти только коллекция льняных платьев да кучка колод Таро. Тоже ей бесполезных видимо.
На этом фоне одно побочное действие таблеток от повышенного давления - депрессия - становится более критичным параметром, чем возможный риск гипогликемии для ребёнка, который ещё пытается кормиться грудью по ночам.

Вот-вот-вот и открылась мне вся схема и вся её терапия и весь бальзам, боль исцеляющий, как бах, бум, тарарум- и я сижу в луже с белом платьице, на рукавах разводы от синей тютины и голос матери из окна: «Катя, слезай с сарая, испачкаешься!» А я уже не только вся чумазая, но и с разодранными коленками и с душой растерзанной. Одна моя часть уже согласна с самой и ждёт наказания, вторая горюет о прерванной игре, третья в ужасе от предстоящего выговора за платье, четвёртая жалеет что не наелась тютины вволю, а пятая все ещё лелеет надежду провалиться таки в сарае через ветхую крышу. Но сама уделит внимание только первой и второй. Первая - это вообще засланный ею Штирлиц, которому поручено разрушать все мои игры. А я же девочка, а я же люблю маму, поэтому буду разрушать, а лучше душить в зародыше все-все свои игры, всю свою жизнь.

Иногда такое бессилие захватывает в работе, что хоть при клиенте плач.

Никогда ещё так ясно не видела, как люди держатся за своё страдание. Чтобы заслужить принадлежность к семье, одобрение, внимание и подтверждение факта своего существования. Страдаю - значит, существую. Это точка тупика. Хочется жить счастливо, но сама жизнь слишком крепко сцеплена с болью.

Это одно из самых трудных мест в терапии - признать сверхценность страдания в своей жизни. Трудным и для терапевта в том числе, потому что первым на кого обрушивается вся сдержанная жизненная энергия клиента - это на терапевта - как на свидетеля трудности, боли, невыносимости и внутреннего конфликта.